Черт побери такую жизнь!

Стас закончил разговор. Некоторое время, глядя под ноги, постоял рядом с автомобилем. Потом решительно вернулся за руль.

– Ты сильно все усложнила, детка, – сказал, хмуро разглядывая девушку. – Нарушила договор, и как теперь все повернется…

– Вот только пугать не надо, – перебила сыщица. – Нормально все повернется. Ровно. Вы отпускаете Серегу и Линку, я получаю подтверждение, что они находятся в безопасности, звоню Терезе, и мы расходимся.

– Нет, – покачал головой убийца. – Твоя подруга – гарантия твоего хорошего поведения.

– Чушь. У вас останусь я. И Крученый. Вам по-любому надо решать вопрос с нами. Так что есть у вас Линка, нет ее… разница небольшая. Я знаю, что из поезда ее выводили в невменяемом состоянии. – Евдокия пристально поглядела на Стаса. – Знаю, знаю. И вы наверняка в курсе, что с поезда Линку встречал наш общий друг. Так что, если твои кореша не светились красивыми харями перед заложниками, их можно отпускать. Если хочешь, я еще поговорю с Синицыной, объясню ей на пальцах, что уехать в Москву и забыть обо всем, что здесь случилось, – единственная возможность жить дальше и не оглядываться. Хочешь? – Стас смотрел на Евдокию и молчал. Девушка продолжила в основном для тех, кто слушал их разговор через телефон: – Зачем тебе, Стасик, столько трупов? Ты уже и так по уши в дерьме. Завалишь ты меня и Крученого, не завалишь, все равно из города срываться. О том, что всю тему ты замутил, рано или поздно известно станет. Тебе не выпутаться. Бежать пора. Богатым. Друганы твои наверняка не в курсе истории с Васей Конником, может быть, им и предъявлять-то особенно нечего будет… Но денег Стас – много. Хватит на всех, кто из города подорвется.

Обвиняя единолично Хабанеру во всех энских событиях, Евдокия давала понять Семену-Моне, что он вне подозрений и дело можно разрулить, убрав одно-единственное звено.

Потенциально свежий покойник Стас тоже это понимал. Но, видимо, он получил по телефону некие инструкции, идущие вразрез с настойчивостью сыщицы.

– Мы не отпустим твою подругу до тех пор, пока не убедимся, что с флешкой все в порядке и ты не перевела деньги на другие счета. Ангелина – гарантия того, что ты выполнишь все как нужно. Флешку надо проверить.

– А я вам типа уже не гарантия?! – ернически изумилась Землероева. – Ты хоть понимаешь, что говоришь? Я у вас останусь! – Стас задумчиво смотрел в ветровое стекло, Евдокия продолжала давить: – Давайте отпускайте Линку. Время идет. Я не позвоню Терезе, пока не поговорю с живой-здоровой Синицыной. На этом, Стасик, все. По-другому не будет.

– Господи, ну почему же ты такая упрямая-то?! – простонал Хабанера и снова вышел из машины.

Отошел на пару метров, отвернулся от Евдокии и пару минут получал инструкции по телефону.

Вернулся за руль.

– Ты хотела поговорить с живой-здоровой подругой? Изволь, – хмуро бросил сын оперной певицы и инструктора стрелковой подготовки. Повернувшись к Землероевой, убийца произвел артикуляцией: «Сама напросилась».

Ехали довольно долго. О том, что неподалеку от почти расселенной деревеньки расположена городская свалка, говорили стаи крикливых чаек и встречавшиеся по пути мусоровозы. Евдокия смотрела на огромные оранжевые машины и невольно ежилась: Синицыну и Сергея держали в «хорошем» месте – тут даже трупы далеко возить не надо. Вывез на свалку, минуя все посты ГИБДД, прикопал маленько – и кранты. Никто и никогда не найдет двух мертвых голубков.

Хабанера загнал машину во двор. Евдокия поглядела на неказистый покосившийся домик с прогнувшейся посредине крышей: на этот раз сыщицу привезли в откровенную халупу. Вышла из автомобиля и поморщилась от отвратительного запаха помойки – ветер дул как раз со свалки. Навевал невеселые, гнусные ассоциации.

Дуся оглянулась. Косые скрипящие ворота закрывал мужик самого пропойного вида: в линялых трениках, растянутой испятнанной футболке и драных кроссовках на босу ногу (не исключено, со свалки). Но взгляд у забулдыги был довольно цепким. И недобрым. Небритое опухшее лицо подошло бы типу, разыскиваемому за серию убийств и особо тяжких изнасилований. Осуществленный кошмар в трениках, а не хозяин дома-халабуды, подумала сыщица.

Хабанера подтолкнул Евдокию к крыльцу. Дуся покорно просеменила по тропинке, поднялась по нескольким ступеням…

Сейчас бы задержаться на крыльце! Вдохнуть – может быть, в последний раз! – свежий воздух улицы…

Но ее и этого лишили. Дышать ароматами свалки не хотелось совершенно. Евдокия прошла через темные замусоренные сени и подумала о том, что ситуация осложнилась многократно: Синицыну с «питерцем» и не собирались отпускать. Освобожденным заложникам достаточно дать показания, что их держали в месте с гадким помоечным запахом, где постоянно раздавалось рычание проезжающих поблизости большегрузных машин да крики чаек, и полицейские выйдут на эту хибару в течение полусуток!

«Вероятно, я перемудрила». Зябко ежась, Землероева переступила порог квадратной неопрятной горницы, где одно из окон, ввиду разбитого стекла, было забито куском подгнившей от дождей фанеры.

Хабанера по-свойски подошел к столу, заставленному мутными стаканами и тарелками с объедками. (Евдокия мигом пересчитала посуду – закусывали как минимум четыре человека.) Налил себе грамм сто водки и забросил ее в горло в один глоток. Крякнул и тягуче поглядел на сыщицу.

– Ну вот и все, красавица. Приехали. Считай – на месте.

– Лина здесь? – негромко, озираясь, спросила Землероева.

Мужичок с лицом серийного убийцы задерживался, наверное, остался на улице, проверял, не привезли ли гости хвост.

– И как ты догадалась?! – ернически изумился Стас.

– Я могу с ней поговорить?

– Ну. Для того и ехала. – Хабанера наклонился, подцепил железное кольцо люка, дернул, открывая крышку подпола. И гаркнул: – Эй, там, внизу! На выход. – Уже тоном театрального сатира добавил ядовито: – Спасительница ваша прибыли-с.

В прямоугольнике люка показалось бледное лицо бизнесмена Ковалева. Сергей жмурился от света единственной тусклой лампочки. Когда зрение полностью восстановилось, мужчина увидел Евдокию и по его сероватым губам пробежала легкая улыбка облегчения.

Выбравшись наверх, «питерец» вытянул за руку из подпола зареванную Ангелину. Та сразу бросилась на шею подруги:

– Дуська, слава богу, ты здесь!.. Что происходит?! Почему нас здесь держат?! Выкуп просят, да?!

Сыщица могла бы сказать: «А это ты у своего миленького спроси». Могла немного уколоть: «Помнишь, я тебя предупреждала – он опасен, просила уехать со мной из деревни…» Но пожалела Линку. Да и Серега выглядел неважно: помятый, напрочь виноватый, с синяком на скуле.

– Все уже хорошо, Лина, – ободряюще похлопывая Синицыну по спине, пробормотала сыщица. – Все кончено. Мы скоро поедем домой… к маме… Только, пожалуйста, не задавай никаких вопросов, хорошо? Пожалуйста, – с нажимом повторила Дуся и заглянула в широко раскрытые, заплаканные глаза лучшей – нет, единственной! – подруги.